Журнал "Воздухоплаватель"

Неожиданный лейтенант Шмидт

Человек, известный в истории как активный участник восстания 1905 года на броненосном крейсере «Очаков», лейтенант Петр Шмидт, сменив военную форму на костюм аэронавта-парашютиста, а фамилию – на псевдоним Леон Аэр, в 1890 году совершил несколько попыток полета на аэростате. К сожалению, неудачных.

UNEXPECTED LIEUTENANT SCHMIDT
The man known to history as an active participant in rebellion on armored cruiser «Ochakov» in 1905 - Lieutenant Peter Schmidt - replaced his military uniform for a suit of aeronaut-parachute jumper and name – to a nickname Air Leon in 1890, made a number of attempts to fly a gas balloon..., unfortunately, unsuccessfully.

О лейтенанте Шмидте, участнике восстания на броненосце «Очаков» написаны десятки статей, несколько книг, поставлен художественный фильм. И везде он неизменно подавался как «рыцарь революции», человек кристальной честности и необыкновенной самоотверженности. Увы, образ этот выдуман. По справедливым словам одного из ранних биографов Шмидта (когда еще можно было не слишком кривить душой), в революционные события лейтенант был вовлечен волею случая, как человек невероятно амбициозный, жаждущий славы. А честность? О ней ярко говорит позорный случай, когда Шмидт, похитив немалую сумму казенных денег (он, командир отряда миноносцев!), ударился в бега, и лишь защита дяди-адмирала спасла его от суда и тюрьмы. Таков был «красный лейтенант» на самом деле. Характер его проявился и в «воздухоплавательной истории», как бы второй жизни знаменитого лейтенанта, о которой биографы всегда предпочитали молчать.

НАРУШИТЕЛЬ ОФИЦЕРСКОГО КОДЕКСА

Все, кто близко знал Петра Петровича Шмидта, кто служил с ним, отмечали его крайне неуравновешенный, импульсивный и вспыльчивый характер. С детства он явно страдал душевным недугом. Отец его, участник Крымской войны и героической обороны Севастополя, дослужился до высокого чина контр-адмирала. Так что для будущего «красного лейтенанта» путь в Морское училище (в Петербурге) был предопределен. Несмотря на болезнь, училище ему удалось закончить, и в 1886 году он был произведен в мичманы. Служба его началась на Балтийском флоте, началась неудачно. Преувеличенная самооценка не позволяла ему ладить с начальством, да и с другими офицерами, товарищами по службе. А дальше произошла история, вообще из ряда вон выходящая. В каком-то столичном ресторане двадцатилетний Шмидт познакомился с Доминикией Гавриловной Павловой, профессиональной проституткой. Сострадание к ней, желание спасти «заблудшую душу» заставили его сделать губительный шаг: жениться на этой порочной женщине, малограмотной, с мещанскими запросами. «Она была моих лет, - рассказывал Петр Петрович много лет спустя. – Жаль мне ее стало невыносимо. И я решил спасти. Пошел в банк, у меня там было 12 тысяч, взял эти деньги и все отдал ей. На другой день, увидев, как много душевной грубости в ней, понял: отдать тут нужно не только деньги, а всего себя. Чтобы вытащить ее из трясины, решил жениться…». Брак Петра Шмидта, морского офицера, на женщине легкого поведения поверг в шок не только его близких и знакомых, но и сослуживцев. Шмидт опозорил офицерский мундир и должен был покинуть военно-морскую службу.

В ШКОЛЕ ЭЖЕНА ГОДАРА

Чтобы не доводить дело до скандала, Шмидту позволено было уволиться «по болезни» – тем более, что она и в самом деле обострилась. Летом 1889 года отставка была утверждена. Тем временем у молодой четы родился сын, нареченный Евгением. И опять Петр Петрович удивил всех. Он решает зарабатывать на жизнь демонстрацией полетов на аэростате и прыжков с парашютом. Зрелищное воздухоплавание с парашютными прыжками тогда входило в моду. Начало этой моде в России положил американский аэронавт-парашютист Шарль Леру. Он приехал в Петербург как раз в то время, когда лейтенант Шмидт вышел в отставку, в июне 1889 года. Первый полет его был назначен на 11 июня из «Аркадии», увеселительного сада на Новодеревенской набережной. В день полета набережные Большой Невки и Строганов мост были заполнены народом. Не менее двух тысяч зрителей, купивших входные билеты, собралось в самой «Аркадии». Если Шмидт находился в ту минуту в саду, то старт и прыжок американца не мог не взволновать его. Возможно, что именно в эти минуты и зародилась у Шмидта мысль стать «русским Леру». О том, что занятие это смертельно опасное, ясно показала гибель американского воздухоплавателя при полете в Ревеле (Таллинне) осенью того же года: аэронавт опустился с парашютом в море и утонул. Однако смерть Леру не изменила намерения Шмидта стать воздухоплавателем-парашютистом. Вопрос заключался лишь в том, где научиться этому рискованному делу. Франция всегда славилась своими достижениями в воздухоплавании. Потому-то отставной морской офицер с женой и маленьким сыном отправился в Париж к известному воздухоплавателю Эжену Годару. Обучение продолжалось недолго. Шмидт совершил во Франции около восьми полетов. А прыгал ли там с парашютом, вообще неизвестно.

«ПРЕЕМНИК» ШАРЛЯ ЛЕРУ

Готовясь к публичным выступлениям, он выбрал себе воздухоплавательный псевдоним и превратился из Петра Шмидта в Леона Аэра. В начале мая 1890 года Шмидт-Аэр возвратился в Россию. Его дебют как воздухоплавателя-парашютиста должен был состояться в Петербурге. Стремясь использовать громкую славу своего предшественника, он объявил себя в афишах «известным преемником Шарля Леру» (хотя известности никакой не имел), аэростат свой назвал «Шарль Леру» и даже оделся в костюм, очень похожий на тот, что был у американского аэронавта. Первый полет его был заявлен на воскресенье 20 мая в Озерках. На невнимание зрителей Аэр пожаловаться не мог. В саду «Озерки» в день полета их собралось не меньше, чем в «Аркадии» при выступлении Леру. Аэростат наполнялся водородом с пяти часов дня. Публика уже начинала скучать. Устроители полета суетились вокруг аэростата. Но вот наконец все увидели и героя дня, неустрашимого Леона Аэра. Он галантно раскланялся перед публикой, картинно приподняв «фуражку-американку» с кокардой в виде летящего аэростата, сел на трапецию и дал команду отпустить аэростат. Но последний, вместо того, чтобы взлетать, вдруг… лег на бок. Водород начал вытекать, за несколько минут подъемная сила аэростата настолько уменьшилась, что о полете не могло быть и речи. Публика зароптала. Раздались возмущенные голоса: «Обман! Деньги назад!». Пришлось деньги за входные билеты возвращать, а устроителям неудавшегося воздушного аттракциона – подсчитывать убытки. Шмидт попытался было организовать вторую попытку подняться из сада «Озерки». Но устроители зрелища уже потеряли веру в «преемника Леру». Пришлось ему перебираться в другой город.

ЗРЕЛИЩЕ «НЕУТЕШИТЕЛЬНОГО СВОЙСТВА»

О приезде Аэра в Ригу было объявлено заранее. В назначенный день, 27 мая в живописном Верманском парке, в центре города, народу собралось много. Увы, ожидания рижан не оправдались. Как и в Петербурге, аэростат начали наполнять за несколько часов до полета. Но почему-то процедуру эту Шмидт-Аэр прекратил слишком рано. Даже неискушенные зрители заметили: аэростат далеко не полон. Тем не менее, воздухоплаватель решил лететь. Однако, почуяв свободу, аэростат не устремился ввысь, а пошел в сторону и налетел на стоявший неподалеку музыкальный павильон. Отталкиваясь от павильона ногами, воздухоплаватель ушел от препятствия, однако ненадолго. Одна из веревок аэростата зацепилась за карниз эстрады. Купол парашюта оторвался от аэростата. Аэр успел спрыгнуть на крышу павильона, где был подхвачен стоявшими там зрителями. Облегченный аэростат, кувыркаясь, полетел дальше и запутался в ветках деревьев. «Г. Аэр разбил себе лицо и руку, – писала газета «Рижский вестник». – Вообще вчерашнее зрелище и помимо его неудачного исхода было неутешительного свойства. В противоположность своему отважному оригиналу, Шарлю Леру, молодой воздухоплаватель до того трусил полета, что дрожал перед ним, как осиновый лист. Тут же находившаяся его жена была заплакана и, прощаясь с мужем, способна была разбередить нервы хоть кого. Больше полетов г. Аэра в Верманском саду допущено не будет». Словно злой рок тяготел над Шмидтом-Аэром. В Москве (неделю спустя после Риги) антрепренер А.Ф.Картавов снял для его полетов площадку в саду «Эрмитаж». Аэростат наполняли светильным газом, поступавшим с газового завода. Давление в магистрали, на беду, оказалось недостаточным. Публика внимательно следила за приготовлениями к полету. «Сам г. Аэр и бывшая тут же его супруга, – писал «Московский листок», – проявляли невероятное волнение, которое мало-помалу сообщилось и всем руководившим работой».

ПОСЛЕДНЯЯ ПОПЫТКА

Заиграл оркестр, раздались негромкие аплодисменты. Аэронавт, сев на полочку трапеции, скомандовал: «Раз, два, три. Пускайте!». Рабочие, державшие аэростат, отпустили его. И – какой конфуз! Аэростат остался на месте. Воздушное «представление» отменяют. Зрители, поругивая его устроителей и «бесстрашного воздухоплавателя», спешат к кассе, где уже начали возвращать деньги. Аэр решил еще раз попытать счастья, для чего в середине июня того же 1890 года вместе со своим антрепренером, женой и громоздким багажом отправился на юг, в Киев. Здесь был наконец раскрыт псевдоним «преемника Леру». Газета «Киевлянин» сообщила: «Г. Аэр – отставной лейтенант П.П.Шмидт, 24 лет от роду. Издавна чувствуя неодолимое влечение к воздухоплаванию, он около года назад решил оставить морскую службу и посвятить себя исключительно любимому делу». К вечеру к месту предстоящего полета стала прибывать публика. Наполнение аэростата, как и прежде, шло небыстро, но к семи часам эту хлопотную операцию все же удалось закончить. «Шар наполнился прекрасно, – отмечал «Киевлянин», – и, казалось, что он готов в любую минуту ринуться в необозримое воздушное пространство». Но когда Аэр занял свое место под аэростатом, последний опять лететь не пожелал, «а только неистово кувыркался из стороны в сторону». Заметно было, что он теряет газ, вероятно, через какие-то прорехи. Не прошло и получаса, как оболочка аэростата съежилась. Конечно, подъем стал невозможен, о чем и сообщили разочарованной публике. Дело снова закончилось шумным скандалом.

ОПЯТЬ В МОРЯКИ

Газеты писали, что Шмидт-Аэр собирается ехать на полеты в Одессу и далее – в Константинополь. Поездка эта, однако, не состоялась. Горе-аэронавт продал свой аэростат и навсегда распрощался с воздухоплаванием. После неудачи в Москве одна газета писала: «Если правда, что г. Аэр был когда-то моряком, то можно ему посоветовать и впредь быть мореплавателем, а не аэронавтом». И он последовал этому совету, правда, не сразу. В 1892 году дядя-адмирал помог Петру Петровичу вернуться на военную службу, на этот раз в Тихоокеанской эскадре. К сожалению, опять повторилось то, что уже было. И на Дальнем Востоке служба у Шмидта не заладилась. Пришлось перейти на службу во флот коммерческий. Но в 1904 году вспыхнула русско-японская война, Шмидт был мобилизован и попал на Черноморский флот. Дальше – первая русская революция, волнения в Севастополе. Лейтенант Шмидт принимает в них самое активное участие, выступает на всех митингах, за что его и увольняют из военного флота. Семья его распадается. Доминикии Гавриловне совершенно чужды были увлечения ее мужа. Она бросает его с сыном-подростком и уезжает в Петербург, чтобы заняться, как утверждают, «прежним позорным ремеслом». А потом был бунт на броненосце «Очаков» во главе со Шмидтом. Был арест, суд, расстрел «красного лейтенанта», и его громкая посмертная слава…

Геннадий Черненко