Журнал "Воздухоплаватель"

Шестое чувство Гинтараса Шуркуса

Гинтарас Шуркус второй раз был в Туле в качестве спортивного директора на воздухоплавательном мероприятии, и здесь он открылся российским спортсменам совершенно с другой стороны. Откровения Гинтараса о развитии воздухоплавания и мастерства пилотов в России. Чего не хватает нашим пилотам, чтобы завоевать мировое первенство?

Gintaras Shurkus’ sixth sense

Gintaras Shurkus was a balloon event competition director in Tula for the second time, and here he opened to the Russian pilots from entirely other side. Gintaras tells his opinion about development of ballooning and the skill of pilots in Russia. What the Russian pilots need to win a world championship?

Спортивного директора 19-го Чемпионата России и 2-го Кубка Малахово по воздухоплавательному спорту, Гинтараса Шуркуса, я застала на веранде. Там же был и пилот Сергей Латыпов. В наступающих сумерках Гинтарас с его сединой и внимательным прищуром глаз очень напоминал портреты Эрнеста Хемингуэя, разве что борода меньше. Тлела зажатая в пальцах сигарета, чуть снисходительно звучала негромкая, плавная речь…

– Понимаешь, правила такие, какие есть, – разговор явно крутится вокруг отмены вечернего полета, по мнению некоторых пилотов необоснованной. – В общем, они хорошие, но некоторые пункты мне не нравятся. Например, не нравится пункт, что «спортивный директор есть диктатор». Но я точно знаю, почему пункт присутствует – эти правила умные, очень умные люди много раз совершенствовали…

Неожиданно Гинтарас обрывает мысль и начинает рассказывать о том, как он работал педиатром и преподавал в университете.

– Представьте, что во время дежурства вам привозят ночью ребенка, – у Шуркуса тягучий, мягкий акцент, идеально подходящий для создания атмосферы «истории». – Вы начинаете собирать анамнез болезни, и оказывается, что заболел он три дня назад. Логичный вопрос: а почему вы сейчас пришли? Вроде ничего не случилось – ни температура не повысилась, ни общее самочувствие не ухудшилось, только у матери есть смутное ощущение опасности – интуиция. Так вот: если мать вам говорит, что у нее такое чувство, не начинайте кричать. Если она это чувствует, сделайте все повторные анализы, а если ничего так и не увидели – разбудите более опытного коллегу... И вот из тех же соображений, наверное, эти умные люди оставили директору право диктатуры.

У Гинтараса, оказывается, талант приводить яркие сравнения. Он ведь так напрямую и не сказал, в чем причина отмены полета. Но «разжевывать» ничего уже и не нужно: собеседнику все предельно ясно – и про чувство опасности, и про ответственность, которую несет спортивный директор за участников соревнований, и про колоссальный жизненный опыт человека, интуиция которого не раз позволяла избежать трагедий.

Поблагодарив, Сергей Латыпов уходит, а Шуркус задумчиво произносит, высматривая что-то в сгущающихся сумерках:

– Прогресс российских спортсменов очевиден, на высшем уровне летают многие молодые парни, которых я не знаю. Русский пилот занял на мировом чемпионате призовое место – там не бывает случайных людей. Все это говорит об очень высоком уровне. Но при этом ваши пилоты не занимают достаточно высоких мест для их уровня. И происходило это потому, что не хватало некоторых организационных мероприятий. Впрочем, я приятно удивлен, что у вас оказался человек, который в воздухоплавании новичок, но у нее есть интуитивное ощущение, по какому направлению идти с организацией, чтобы сжать всех пилотов высокого уровня в один кулак и вывести русскую сборную в лидеры мирового воздухоплавания. Это – Юлия Селезнева.

Похоже, развитая интуиция для Гинтараса Шуркуса в ряде аспектов оказывается намного важнее размера «налетанных» часов. В отличие от пилотов и экипажей, для него воздухоплавание – не только азарт соревнований. Наверное, самым точным определением отношения спортивного директора к аэронавтике будет «проект». В том смысле – от его реализации можно получать удовольствие, даже «болеть» им, но при этом никогда не стоит забывать о том, что за внешним фасадом скрывается масса мало кому заметной, а потому часто неблагодарной и тяжелой, но очень важной работы. Гинтарас замечает, что грамотная организация и способность человека, занимающегося ею, к развитию – как минимум половина залога успеха соревнований.

– В прошлом году мы очень хорошо провели Кубок России, побили несколько рекордов, – объясняет он. – Была очень хорошая погода и нам удалось сделать 43 упражнения. Думаю, это мировой рекорд. Один день я даже придумал повод – ненастье, – и не дал полета, потому что все были уже утомлены. Но там встречались некоторые организационные недостатки. Это нормально: только разведкой боем ты можешь понять, что хорошо, а что плохо. Так вот, все эти мелочи исправлены.

По глубокому убеждению господина Шуркуса, подобное внимание к мелочам и стремление все сделать идеально – нормально для людей с амбициями, рассчитывающих достичь какой-то серьезной цели.

– Тула становится не вторым центром воздухоплавания России, но, я думаю, уже выходит на звание главного, – делает Гинтарас неожиданный комплимент. – У вас уже есть некоторые преимущества перед Великими Луками, что обещает хорошее будущее… Знаю, что российская федерация наметила привезти сюда европейский чемпионат. И для того, чтобы иметь право это организовывать, нужно накапливать опыт и делать, как я это называю, политическую рекламу среди бюрократов-воздухоплавателей. Чем организаторы в Туле сейчас вполне успешно и занимаются…

Вообще, я пришла услышать комментарий по спортивным полетам, но рассуждения Шуркуса на тему, которую не очень любят (да и редко, если честно, вообще считают нужным) обсуждать, неожиданно увлекают. Ответить – пусть даже для самой себя, – на вопрос «как это сделано?» вдруг становится важнее, чем поговорить об ошибках и удачах пилотов. Меж тем Гинтарас продолжает говорить: о важности впервые проводившихся в рамках Чемпионата семинаров и вообще теоретической части как непременного и логичного продолжения любого спорта, об умении хорошего организатора чувствовать приоритетные темы и не переходить границы. Вообще о том, что за любым рекордом стоит не только какой-то конкретный человек, а командный труд, где каждый на своем месте и при своем деле.

– Все пилоты, которые сюда приехали, глубоко в душе – может быть, они об этом не говорят, даже сами себе не признаются, – хотят быть чемпионами мира, – спортивный директор снова переходит на «разговор ассоциациями». – Я общался с нынешним чемпионом России Иваном Меняйло – очень умный и интеллигентный молодой человек, – и говорил: Иван, ты какой спорт любишь – футбол, баскетбол, волейбол? Он отвечает: я всем занимаюсь, все люблю. Ну, так скажи, в каком виде спорта, когда спортсмены борются за звание чемпионов мира, нет администратора команды, тренера, психолога, массажиста? Вы же хотите быть чемпионами, оставаясь при этом одиночками, каждый со своим понятием о том, как все нужно делать. Вот смотрите, каждый знает Шумахера… А теперь представьте – он по вечерам развозит пиццу, зарабатывает деньги, по утрам регулирует свой болид, а потом выходит на трассу? Разве он стал бы чемпионом? Так почему вы это делаете? Я, кстати, такие вопросы на своей вводной лекции задавал. А Юлия Селезнева и без моих вопросов чувствует, что надо делать, что требуется школа высшего мастерства. Если вам удастся ее создать, вы очень быстро выйдете на высшие ступени со своими пилотами…

Гинтарас помолчал немного, а потом добавил с грустной улыбкой, что это, вероятно, его последние соревнования. Возраст, силы уже не те, устает очень, даже при том, что у него очень хорошая и профессиональная команда. Пора уходить. А я слушала его и думала, что «пенсии» у спортивного директора пока все же не случится. Почему? Интуиция, если хотите. Шестое чувство.

Юлия Березовская