ПЕРВАЯ ПОЛЯРНАЯ СТРАТОСФЕРНАЯ ПОЧТА

Удивительно, но полетам стратостатов, по сравнению с полетами, например, дирижаблей, посвящено не так уж и много почтовых эмиссий. Еще меньше почтовых отправлений стратосферной почты хранят филателисты в своих коллекциях. С чем это связано? На этот вопрос отвечает автор статьи Михаил Павлушенко.

First stratospheric polar mail
The most dramatic pages of aeronautic history belong perhaps to preparation and organization of balloon flights to high altitudes in the same extend as flights of aerostats and airships to the North.
It is surprisingly, but there are not so many mail emissions devoted to stratosphere balloons launches in compare, for example, with airships flights. Why so happened? Mikhail Pavlushenko answers to this question.

Пожалуй, наравне с полетами аэростатов и дирижаблей на Север, самые драматичные страницы истории воздухоплавания принадлежат подготовке, организации и проведению подъемов аэростатов на большие высоты. Громадные оболочки стратостатов (например, оболочка американского «Эксплорер-1» была склеена из 0,93 гектара прорезиненной ткани) имели большую массу, сложную конструкцию и малую надежность. Если в качестве несущего газа использовался водород, то к неблагоприятным условиям полета в стратосферу добавлялась еще и опасность взрыва. По этим причинам, а также из-за губительного действия на больших высотах космических лучей и разреженного воздуха полетов в стратосферу на аэростатических летательных аппаратах было сравнительно мало. Да и большинство тех немногих подъемов на большие высоты закончились неудачно или трагически. За всю историю воздухоплавания приблизительно треть попыток потерпела неудачу из-за аварии стратостата на земле еще перед его подготовкой к подъему. Еще примерно треть подъемов человека в стратосферу окончилась катастрофой, и только полеты оставшейся трети стратостатов завершились более-менее благополучно.
В 1930-е годы для каждой страны, которая организовала полет стратостата, такой факт был событием государственного уровня. Им гордились – ведь полет в стратосферу показывал общий высокий на то время уровень развития национальной науки, техники и технологии. А так как подъем в стратосферу представлял собой еще и немалую опасность для жизни стратонавтов, то их окружал ореол романтики и героики.
Отважные стратонавты считались едва ли не небожителями. Дочь известного советского стратонавта Павла Фёдоровича Федосеенко, который имеет большие заслуги перед нашим Отечеством за решение научных задач и вопросов обороны государства с помощью воздухоплавательных аппаратов, Павла Павловна Федосеенко, рассказывала, что в 1930-е годы к героической и опасной профессии стратонавта в нашей стране относились так же восторженно, как еще совсем недавно – к первым космонавтам. Именно стратонавты впервые побывали на пороге космоса и рассказали людям, остававшимся на земле, что в стратосфере «небо темное, с оттенком синего» (тогда еще не было цветной фотографии).
Аэростаты поднимаются в стратосферу и в наши дни. В основном с научными целями, но бывают и полеты для решения военных задач, и в испытательных целях. Хотя встречаются и исключения: так, 14 октября 2012 года австрийский парашютист Феликс Баумгартнер совершил успешный прыжок с высоты 39 км, поднявшись на стратостате.
Современные стратостаты – это, по большей части, беспилотные высотные автоматические лаборатории. Они изготовлены из синтетических пленок, а их объем может достигать свыше миллиона кубометров. Новые технологии дают и новые возможности высотным аэростатам-лабораториям. Так, если человек на классическом пилотируемом стратостате, над проектом которого еще в XIX веке работал Д.И.Менделеев, поднялся на высоту «всего» до 40 км, то современный беспилотный автоматический стратостат может покорить уже 55 км – и длительное время там находиться.
Возникает закономерный вопрос: почему человек уже более 100 лет, невзирая на жертвы и аварии, с постоянным упорством посылает аэростаты в стратосферу?
Оказывается, физики искали в стратосфере разгадку природы таинственных тогда космических лучей, астрономы рассчитывали сфотографировать не искаженный земной атмосферой солнечный спектр, биологи искали первичные формы жизни, радиоинженеров привлекали перспективы дальней связи, геофизики получали аэрофотосъемку больших площадей земной поверхности, а метеорологи считали стратосферу «кухней погоды». Кроме того, авиационные конструкторы 1930-х годов приступили к проектированию самолетов, способных совершать полеты в стратосфере – и их интересовало влияние разреженного воздуха на движение летательного аппарата.
Была еще одна группа исследователей, над которой посмеивались признанные властью ученые. Аббревиатуру этой организации – ГИРД (группа исследователей реактивного движения), – маститые ученые шутливо расшифровывали как «группа инженеров, работающих даром». В эту группу, которая считала, что полеты в стратосферу – это ступенька в космос, входил и Сергей Павлович Королев...
В 1930-1960-е годы в Советском Союзе было отправлено в стратосферу пять пилотируемых стратостатов (и сделано столько же неудачных попыток). Научная программа полётов предусматривала исследование космических лучей, магнитных явлений, состава атмосферы, проведение аэрофотосъёмки, медико-физиологические исследования, а также испытание парашютной техники.
Удивительно, но подъемам стратостатов, по сравнению с полетами, например, дирижаблей, посвящено не так уж и много почтовых эмиссий. Еще меньше почтовых отправлений стратосферной почты хранят филателисты в своих коллекциях.
Пилоты первых советских стратостатов «СССР-1» и «Осоавиахим», конечно, коллекционных писем в стратосферу не брали
(рис. 1). И филателистам, безусловно, будет интересен значимый и символичный с точки зрения истории, но малоизвестный эпизод. После гибели советского стратостата «Осоавиахим» одним из мероприятий, увековечивающих память его экипажа – П.Ф.Федосеенко, А.Б.Васенко и И.Д.Усыскина, – было решение правительства об установке памятника стратонавтам. Но индустриальные будни тридцатых годов, военные и грозовые сороковые, восстановление народного хозяйства в пятидесятые и активное освоение ближнего космоса в шестидесятые годы отодвинуло реализацию этого решения «на потом».
Павла Павловна Федосеенко работала тогда в конструкторском бюро у С.П.Королева. На личном приеме она обратилась к Сергею Павловичу с просьбой посодействовать установке памятника. Королев живо откликнулся на просьбу своей рядовой сотрудницы, усадил ее рядом с собой и стал вспоминать свои встречи с П.Ф.Федосеенко. Оба они в 1930-е годы были членами Стратосферного комитета Осоавиахима, оба выступали на Всесоюзной конференции по изучению стратосферы, которая начала свою работу 31 октября 1933 года в Большом конференц-зале АН СССР. (С.П.Королев уже тогда рассказывал о возможностях изучения стратосферы ракетами, а П.Ф.Федосеенко ознакомил делегатов конференции с конструкцией стратостата «Осоавиахим» и научной программой запланированного полета.) Сохранились заметки С.П.Королева, написанные им после гибели «Осоавиахима»: «По-видимому (что было нелегко понять), конструкция оболочки, система подвески люка гондолы, управление балластом и ряд других более мелких деталей у стратостата «Осоавиахим» были сделаны нерационально».
Вскоре после встречи Павлы Павловны с С.П.Королевым в СССР был объявлен всесоюзный конкурс на лучший проект памятника стратонавтам. Победили скульптор А.А.Письменный и архитектор А.Н.Душкин. Первоначально памятник планировалось установить на месте падения стратостата, затем было решено установить его в столице Мордовии. За год до 30-летия трагического полета, 30 января 1963 года в Саранске на площади перед железнодорожным вокзалом памятник был установлен.
Сейчас этот памятник можно видеть на некоторых почтовых марках, маркированных конвертах и маркированных открытках (рис. 2). Он представляет собой фигуру молодого мужчины в авиационном шлеме, развевающейся куртке, свитере и авиаторских унтах, установленную на высоком цилиндрическом постаменте, облицованном тёмно-серым лабрадоритом. На пьедестале выбиты портреты-барельефы трёх стратонавтов и надпись: «Героям-стратонавтам».
Гондола «Осоавиахима» упала между 15 час. 30 мин. и 17 час. дня в 16 км от станции Кадошкино Московско-Казанской железной дороги, около деревни Потиж-Острог Инсарского района (в то время Мордовской автономной области). На месте падения стратостата уже после установки памятника в Саранске также был возвдвигнут обелиск.
Первым в стратосферу целый мешок с конвертами взял с собой брат-близнец первооткрывателя полетов в стратосферу Огюста Пикара (Auguste Piccard), Жан-Феликс Пикар (Jean Felix Piccard). Письма были погашены специальным штемпелем почтового ведомства США и предназначались только для американских коллекционеров. Стратостат «Век прогресса» с Жан-Феликсом Пикаром в 1934 году поднялся с аэродрома в Дирборне, штат Мичиган (Dearborn, Michigan), на высоту 17550 м и приземлился близ города Кэдиза (Cadiz). Спонсором полета был Генри Форд.
23 октября 1934 года стратостат «Век прогресса» совершил второй подъем на высоту 17672 м. В этом полете Жан-Феликса Пикара сопровождала его жена Жаннет Ридлон, которая стала первой женщиной, побывавшей в стратосфере. Оба полёта внесли весомый вклад в исследование стратосферы. Вот только полёту стратостата «FNRS», которым управлял Огюст Пикар, посвящены почтовые выпуски многих стран, а марки с изображением полёта его брата Жан-Феликса Пикара на стратостате «Век прогресса» не попадались (рис. 3).
11 ноября 1935 года в стратосферу совершил полет «Эксплорер-2», США. Это был самый большой аэростат, построенный когда-либо человеком из прорезиненной ткани. Диаметр его оболочки составлял 59 м. Полет был обставлен с традиционным американским комфортом, уровень которого и сегодня поражает. К примеру, впервые в гондоле стратостата были установлены приборы микроклимата (!). Внутри самой гондолы стратонавты могли стоять и даже передвигаться. С помощью бортовых радиосредств экипаж мог связаться с любой точкой на планете. Вертикальная кинокамера автоматически отмечала на карте маршрут полета.
В самом начале подъема «Эксплорер-2» попал в нисходящий поток, и стратостат на опасной высоте стал снижаться, его понесло на скалы. Командир экипажа Орвиль Андерсон не растерялся и сбросил балласт – за три секунды на многочисленных зрителей высыпалось 340 кг свинцовой дроби. После этого второй участник полета Альберт Стивенс вместо балластных мешков подвесил за борт гондолы мешок со стратосферной почтой, чтобы тот не валялся под ногами. Так что коллекционные конверты второй стратосферной почты в прямом смысле побывали на пороге космоса.
Кстати, О.Андерсон и А.Стивенс достигли высоты 22066 м и впервые сфотографировали небо на цветную пленку. Полет «Эксплорера-2» принес много открытий в области астрономии. Интересные исследования были поставлены над микроорганизмами в стратосфере во время этого полета.
Во второй половине 1930-х годов в Польше готовился к подъему стратостат «Звезда Польши». Надо отметить, что в русскоязычной литературе об этом факте нет достаточных данных, а в иностранных публикациях имеются самые противоречивые сведения. Например, приводятся не только разные даты подготовки к старту, но и само количество таких попыток. По-разному писались и собственные имена польских стратонавтов… Обобщив факты и исключив искажения, удалось установить следующее.
Полет стратостата «Звезда Польши» преследовал две цели: изучение космических лучей и установление рекорда высоты. Проект находился под патронажем Лиги воздушной обороны (в 1939 году в Польше было около двух миллионов членов этой организации). Польское население на постройку стратостата собрало необходимую сумму – 500 тысяч злотых. Организация полета была возложена на «Комитет организации первого польского полета стратостата» (по другому переводу – «Технический совет Польского стратосфероплавания»). Почетным руководителем проекта стал генерал брони Казимеж (Казимир) Соснковский. Научную программу готовил «Ученый совет полета» из известных польских профессоров.
Проектировала и строила «Звезду Польши» большая команда. Постройку консультировал знаменитый на весь мир швейцарский стратонавт и ученый Огюст Пикар. Главным конструктором был Станислав Мазурек (приношу свои извинения за возможное искажение фамилий при самостоятельном переводе с польского языка на русский), конструктором оболочки и системы подвески – Джозеф Пашчоза, а изобрел баллонную ткань для оболочки (кстати, ее свойствами восхищался даже Огюст Пикар) Джозеф Роек. Гондолу конструировал Ян Шал (в последующем – герой польского сопротивления фашистской оккупации «Союз вооруженной борьбы / Армия Крайова»; замучен гестапо за подрыв немецкого поезда в июне 1942 года на железнодорожной линии Краков - Закопане). Зигмунт Карпинский руководил испытаниями материалов, из которых строился стратостат. Фрэнсис Стошко изготовил систему навигации, Станислав Зимеский – камеру для измерения интенсивности космического излучения, Мариан Месович – камеру по изучению космических лучей. Изготовили стратостат на известном польском авиазаводе LOPP.
В сентябре 1938 года в Долине Хохоловской в Татрах близ города Закопане был развернут лагерь для подготовки к подъему стратостата. На его запуск приехал даже американский стратонавт А.Стивенс.
12 октября метеорологи определили, что погодные условия будут способствовать полету. После развертывания оболочки и прикрепления к ней гондолы началось наполнение водородом – но попытку пришлось прекратить из-за усилившегося ветра. Через верхний клапан начали выпускать водород. В это время то ли молния, то ли искра статического электричества (до сих пор неизвестно) подожгла газ. Пламя мгновенно охватило оболочку... К счастью, стратонавты – доктор физических наук Константин Йодко-Наркевич и пилот, неоднократный рекордсмен Гордон-Беннеттовских соревнований капитан Хенрик Бужиньский, – еще не успели занять свои места в гондоле. Обошлось без жертв.
Авария не смутила поляков, и они отправили на завод гондолу для ремонта и оболочку для восстановления. В США был заказан гелий, который оплатила польская диаспора в этой стране. Старт отремонтированного стратостата был назначен на 9 октября 1939 года в Восточных Карпатах. Кроме того, Аргентина заказала у Польши копию стратостата, запланировав поставку на 1940 год. 1 сентября 1939 года гелий прибыл из Нового Орлеана в Гданьск и был переправлен в Варшаву. Но именно в этот день фашистская Германия напала на Польшу. Емкости с гелием, как пишут польские историки, были утеряны.
Михаил Павлушенко
Окончание следует